- Дедуль, расскажи чего-нибудь!
- Да, пожалуйста, дедуль!
- Пожалуйста!
Старик Михай улыбнулся сухими губами и подхватил на руки крошку Тину. Девочка засмеялась. Остальные ребятишки мигом расселись вокруг.
- Чего бы вам такого рассказать? Вы ж все мои истории уже наизусть знаете…
- Неправда, дедуль! – воскликнул Янчо, сверкая счастливыми глазенками. – Ты обещал как-то рассказать про королеву какую-то.
- Про Джинку-то? – Михай подмигнул ребятне. – Да какая из Джинки королева… Ладно, слушайте.
Была, значит, война. Вы, молодежь, и не знаете совсем про войны-то, ну так это и к лучшему. Так вот напали, значит, на королевство наше враги. Какие? Да не помню я уже, стар совсем. То ли с севера, то ли с запада – кто их разберет? И была тогда почти в самом центре страны деревенька. Как какая? А где вы живете? То-то же, она и есть.
Жила тут, понимаете, девка одна – Джинкой звали. Ух и хороша девица! Волосы рыжие, глаза янтарные, а сердце – с перцем! Вредная – слов нет! Говорят, сватался к ней парнишка какой-то – ушел с синяком под глазом. Потом, правда, говорил, что это он сам носом о висящую на крюке сковороду ударился, ну да ему никто не верил.
А Джинка хохотушкой была – деревня на сто верст во все стороны ее смехом и славилась. Смехом и одеждой, что она шила. А шила – загляденье просто! Вы, молодежь, и представить себе такой красоты не можете! Вроде бы все те же ткани, а каждый раз – шедевр. Каждая красотка хотела себе Джинкины платья, только не всегда успевала.
Так вот, значит, война пришла. Враги, поговаривали, надвигались на столицу, а из столицы врагам наперерез ехал принц-наследник – единственный, отцовская гордость. Воин, каких свет не видывал, только невесту ему дурную подсунули, все соки из него пила. И шли, значит, наши войска недалеко от деревеньки нашей. Войска-то в полях остались на ночевку, а принц со свитой к нам забрался.
Солнце еще не село, никто не предупредил о приходе такой высокой персоны, все своими делами занимались. Джинка, например, очередного жениха выпроваживала. И то сказать – мерзкий мужичонка был, пропойца, денег ни гроша, а туда же! Она его раз выгнала – он через окно полез, она его второй раз выгнала – вроде успокоился немного. А тут – тук-тук! – в дверь стучат. Ну, Джинка, не будь дурой, ведро с водой схватила, дверь открыла, да и вылила на пришедших все. А то – принц оказался.
Слуги его кричать сразу начали – мол, да как ты смеешь, дворовая девка, самого принца не уважать, - а тот расхохотался только. Спросил, как зовут, попросил переночевать, если Джинка позволит ему у камина обсохнуть и пообещает ему яда в суп не сыпать. А та отвечает: «Яду у нас не водится, а вот коли руки перед едой не вымоете, меня не вините».
А принц, значит, с невестой своей ехал – то ли графиней, то ли герцогиней, не знаю я этих их ераркий. Задача у нее была простая – сидеть в палатке, молиться да желать жениху победы. А дамочка препротивная была, ей молиться не хочется, дай порыдать заранее, что жениху-красавцу всю жизнь на войне испортят – если не убьют, так покалечат. А у Джинки не дом, а хоромы настоящие, вот принц с суженой своей и остановился у нее.
Вечер вроде, а по вечерам к Джинке гости ходили – тем более что сам наследник сидит, да еще и посетителей жалует, просьбы да благодарности слушает. Невеста его только знай себе водичку пьет – к еде и не притронулась, пока гости Джинкиной стряпней наслаждались. Тут вроде и к ночи дело, бабы песни затянули, а принц слушает, ему нравится, за хозяйкой все следит. Графине той это не по нраву, а как Джинка петь начала, так она и вовсе скисла. Да, Лаци, совсем как молоко, такая же кислая и злая сидела.
Гости расходиться стали, принц тихонько спросил, почему ее светлость не поела совсем, а она так надменно говорит: «Простая пища для желудка вредна». Ну, Джинку задело, конечно, - стряпня-то ее дюже вкусной была, это все признавали. Вот она у наследника-то и спрашивает: «Что ж вы, ваша светлость, невесту хилую такую взяли? У моей коровы нога и то шире, чем у нее бедра, как принцев-то рожать собирается?» Бабы притихли – все ж таки тут, конечно, девка перегнула палку. А принц смеется – понравилась ему Джинка больно, как тут не смеяться. Норов крутой, палец в рот не клади, сама ладная да веселая – тут и король, Царствие ему Небесное, влюбился бы.
А тут приходит, значит, пропойца тот обиженный, жаловаться начинает: мол, мерзкавка эта его скалкой огреть грозилась, да сковородой горячей размахивала, помогите, ваша светлость, избавьте от нечисти этой, пока не угробила кого. Джинка подбородок вздернула, а принц так серьезно на нее посмотрел и говорит: «Вышел бы из тебя отличный воин. Пойдешь в мои войска?» Джинка давай хохотать – ну какой из нее вояка? А принц тоже смеется. Посоветовал мужичонке тому бросать пить да делом заняться – дом построить, хозяйством обзавестись, а потом и о жене думать с ребятишками.
А наутро наследник снова спрашивает, не хочет ли Джинка с ними поехать – мол, не место ей в этой деревушке, ее столица, может, ждет. Но она девка все же умная была, отказалась. Принц забрал свою мегеру, слуг забрал – да и уехал дальше воевать.
Через пару дней деревня вроде в себя приходить стала, люди уже потихоньку перестали судачить, что Джинка самого королевича охмурила, любовное зелье ему в суп налив, да и вообще дела повседневные заставили подзабыть, что принц проезжал тут. А тут вдруг – вражеский разведчик. Пришел на закате, попросился переночевать, по-нашему чисто, паршивец, говорит, никто и не понял, что враг перед ними. Только Джинке и не понравилось, когда он на ночь глядя стал спрашивать, не бывал ли тут наследный принц. Казалось ей, что любопытный больно гость, не к добру это.
Ну, бабы и рассказали ему, что бывал, конечно, останавливался, понравилось ему тут. Где останавливался? Так тут, в этом самом доме, само собой. Где ж и ночевать, как не у Джинки под крылышком? Тем более полюбилась ему Джинка-то, ох как полюбилась, он на невесту свою за весь вечер пару раз-то и глянул только.
Улеглись вроде на ночь уже, мать Джинкина свет потушила, а гость все не засыпает – то воды сходит попьет, то у окна постоит, то в камине кочергой угольки пошурудит. Не нравится это Джинке, она тоже не спит, прислушивается. И правильно делает, что прислушивается – в какой-то момент гость на улицу вышел. Она – за ним, к окошку, чтоб только слышать.
А там – еще два человека, и разговаривают на чужом языке, ни слова не понять. Ну, ясно стало, почему про принца спрашивали – раз ему в этой деревушке понравилось, то и спасать он ее бросится, не задумываясь, войска без всяких резервов оставит – запасных воинов, то есть.
Наутро Джинка попросила гостя помочь ей воду от родника принести – а родник тот в лесу. Он тогда чуть левее бил, теперь уж столько лет прошло, изменился поток. Так вот пошли они туда, а Джинка и говорит так тихонько: «Знаю я, что не наш ты». Воин сразу за ножом потянулся, а она дальше врет: «На страну мне плевать, нам все равно, кто с нас десятину берет, а вот принца хочу себе. Давай я твоему отряду помогу в их лагерь пробраться, а ты мне пообещаешь его живым оставить». Воин подумал, подумал, да и согласился. Говорит, на самом деле он второй сын вражеского правителя – раз наследником стать не может, так героем стать хочет. Собрал, значит, таких же, как он, искателей славы, да еще и третьего брата подговорил, и теперь хочет доказать, что и сам нашего королевича одолеть может.
Ну, так и договорились. Пока гость завтракал, Джинка втихаря братца снарядила к королевскому лагерю – на коне туда и за полдня добраться можно было. Дала, значит, мальцу котомку с пирожками – такие же принцу понравились, - чтоб доказать, что от нее гонец. Приказала передать, что нападут на них ночью, чтоб готовились как следует и не спали.
Гость собрался, Джинку до своего отряда довел, а там говорит: «Вы, бабы, ради чужого мужика на что угодно готовы, так что я тебе верю, с нами пойдешь. Скажешь принцу своему, что друзей в помощь привела – нас, то есть. А ночью, когда спать будут, мы их и перебьем. Принца пока обещать не могу – я его отцу должен буду показать, а он уже решит, что с ним делать, но я словечко замолвлю».
Подходят они, значит, к лагерю королевскому, Джинка впереди на лошади черной. Воины перед ними расступаются, а у самой большой палатки их принц ждет – улыбается. Джинку с коня снял, обнял сердечно, а потом солдатам своим знак подал, те и окружили врагов плотным кольцом – не вырвешься, а сопротивляться бесполезно. Те, конечно, поняли, что обманула их девка, ругаться стали, а она им и говорит: «Если б напали – убили бы вас, а так вы просто в плену, но хоть живые. Скоро дома будете, а война кончится, потому что два сына их правителя в руках наследника нашего».
Принц так удивился, что даже не сдержался – при всех Джинку и поцеловал. Мегера его, конечно, потом истерику закатила, да только крепко королевич влюбился, а теперь еще и благодарен стал, так что когда война закончилась, Джинка королевной стала.
- А я тоже могу королевной стать? – спросила крошка Тина, руками изображая корону на голове. Ребятишки рассмеялись.
- Конечно, можешь, - заверил ее старик Михай. – Вот подрастешь чуток, научишься такие же вкусные пирожки печь да супы варить – тогда и принца своего найдешь.
- Но ведь так не бывает, - заметила Симочка. Она была постарше остальных, а потому считалась умудренной своими восемью годами дамой. – Нельзя влюбиться за один вечер. Правда, дедуль? Да и принцы – они же избалованные, они в деревенских домах не останавливаются.
Старик Михай улыбнулся и подмигнул крошке Тине.
- А вот Джинка так не думала, да?
Девочка рассмеялась и обняла дедушку тонкими ручками.
- А что там дальше было, дедуль? Ну, стала она королевной, а дальше-то, дальше что?
- О, а потом ее однажды украл самый настоящий дракон!
- Но драконы не крадут королев, дедуль! – воскликнула Симочка. – Они крадут принцесс!
Старик Михай хитро улыбнулся.
- Не крадут королев, говоришь? Да какая из Джинки королева…